Сказочная королева Вюртемберга. Екатерина Павловна Романова (1788-1819).
Екатерина Павловна Романова "Жизнь маленькой королевы". Очерк из цикла "Царский альбом".
Екатерина Павловна Романова
(10 мая 1788 года, Петербург, Царское Село - 9 января 1819 года Штутгардт (Германия).
Великая княжна Екатерина Павловна. Жан-Батист Isabey
Четвертая дочь российского императора Павла Первого и императрицы Марии Феодоровны. Получила свое имя в честь августейшей бабушки, Екатерины Второй. Обладала недюжинным, истинно академическим, умом, прекрасной внешностью и блестящими качествами организатора и дипломата. Оказывала большое нравственное влияние на брата - императора Александра Первого, особенно в начале его царствования. Летом 1807 года к ней неудачно сватался император Франции, Наполеон Бонапарт. Некоторые историки вполне серьезно полагают, что гордый отказ Цесаревны « безродному тирану – корсиканцу» послужил одной из основных причин войны Наполеона с Россией в 1812 году. С апреля 1809 года - супруга принца Георга Ольденбургского, губернатора Твери. С 14 декабря 1812 года – вдова. С 24 января 1816 года – жена наследного принца Вильгельма Вюртембергского, впоследствии короля Вюртемберга. Известна широкой благотворительной деятельностью.
Скончалась внезапно, в Штутградте, от рожистого воспаления мозга.
Похоронена на вершине горы Ротенберг, в приделе церкви Святой Екатерины.
Память о королеве Екатерине, дочери русского императора Павла Первого, жители Штутгардта и земли Вюртемберг хранят до сих пор. В России имя великой княжны Екатерины Павловны, Королевы и Цесаревны, возникло из небытия сравнительно недавно. Большой интерес вызывает ее переписка с великим историком Николаем Михайловичем Карамзиным. До сих пор тщательно не изучен ее архив.
Десятого мая 1788 года в четыре часа пополудни, многие жители Северной Пальмиры, заканчивающие в сей момент длительную обеденную трапезу, заслышав грохот артиллерийских орудий со стороны Петропавловской крепости и Адмиралтейства, сначала недоуменно вздрогнули, потом, считая залпы, радостно закрестились: нечетное число!
Слава Богу, Ее Высочество, Великая Княгиня, Мария Феодоровна, разрешилась, наконец, от тяжелого бремени! Правда, не очередным внуком – наследником, а четвертою дочерью – ну, так что с того? Трон крепок, и есть кому передать державную власть в России: два прекрасных внука растут у Великой Государыни Екатерины, ими она премного довольна, да и к сыну – наследнику, милостива и внимательна: слышно, в армию отпускает к 20 мая, к самому Светлейшему князю Григорию Потемкину, с туретчиной воевать! Да и то правда, сколько ж можно в пыльной Гатчине с полком безусых юнцов потешаться маршами на плацу и палить в небо попусту?!! Пусть и на деле пороху понюхает, да тем «блистательным османам» – туркам в чалмах острастку даст!
И за что эту туретчину проклятую Сиятельной Портой прозывают – Господь ведает! Одна маята да слезы! Не было б войны, так плясал бы Петербург, столица державная, в честь рождения Ее Высочества Великой княжны Екатерины Павловны, без зазрения совести месяца полтора на балах, а то и – два! А из – за войны теперь, должно быть, сократят празднества! Строга на этот счет, Государыня, хотя внучку, должно быть, с любовью ожидала: имя свое, тотчас при появлении на свет дала, чтоб утешить мать, которая была в отчаянии от того, что не сумела свекрови угодить, еще одного внука не подарила!
Разговоры разговорами, но празднества, против ожидания горожан, сокращены не были. 21 мая 1778 года, в день крестин Великой княжны, в Царском Селе и Петербурге вечером была парадная иллюминация, а во время обеда на 156 кувертов ( персон - автор) в полдень прогремели залпы тридцати одной пушки. Государыня стоя пила здоровье Высоконоворожденной внучки – цесаревны, а во время обряда крещения возложила на нее собственноручно Орден Святой Екатерины - знак отличия для особы женского пола, высший в Империи со времен Государя Петра Алексеевича. Восприемницей Цесаревны у купели была кавалерственная статс-дама, княгиня Екатерина Романовна Дашкова, Президент Академии Российской, что сочли очень добрым знаком для новорожденной: должно быть, умна будет и в науках прилежна!
Скородумов Гавриил Иванович. Портрет Екатерины Романовны Дашковой (гравюра)
Сама же Екатерина Вторая упомянула о внучке в письме барону Гримму лишь через два года после ее рождения, в сентябре 1790 года, отправляя вместе с медальоном, изображавшим всех внуков, конкретную характеристику на каждого из них на нескольких листках. Екатерине Павловне досталась такое вот реноме от строгой и проницательной бабушки: «О ней еще нечего сказать, она слишком мала и далеко не то, что были братья и сестры в ее лета. Она толста, бела, глазки у нее хорошенькие, и сидит она целый день в углу со своими куклами и игрушками, болтает без умолку, но не говорит ничего, что было бы достойно внимания.»
Эта «бабушкина строгость» вызывает легкую улыбку: что можно сказать о двухлетней крошке, только начавшей делать первые шаги, и лепетать первые слова?!
Екатерина Павловна (великая княгиня, в детстве) 1790-е, Д.Г.Левицкий
Но августейшая бабушка, как всегда - требовательна, словно предчувствует необычную и блестящую судьбу внучки-тезки и малый отрезок времени, отпущенный ей Звездами! Мудрая Екатерина, кстати, ошибалась редко. И имела право на особое мнение!
Воспитывали Великую княжну требовательно, строго, но очень разносторонне. Несколько языков – французский, немецкий – дело само собою разумеющееся, об этом не нужно и говорить, но Екатерина Павловна, кроме того, хорошо знала по – английски, разбиралась в латыни, и без ошибок писала по-русски, что в то время было для женщины, даже и царской крови, большой редкостью!
Немецкий профессор Крафт преподавал русской цесаревне математику. Политическую экономию, историю и основы географии преподавал писатель и академик Генрих Шторх, выпускник Йенского и Гейдельбергского университетов.
Конечно, ее обучали музыке, шитью, манерам, закону Божьему, от матери она унаследовала талант к изящным искусствам: рисовала, лепила, занималась гравированием – довольно сложным делом для барышни, но занималась успешно, так как была терпелива и усидчива!
Катеньке исполнилось всего восемь лет, когда ее любимая августейшая Бабушка скончалась. Княжна сразу же попала под строгий контроль матери, которая, конечно, не отличалась столь блестящим умом, как ее великая свекровь, но всеми силами старалась поддерживать и развивать в дочери именно те задатки, что замечены были еще строгой бабкой - Императрицей: самостоятельность характера, прямодушие, острый ум, благоразумие и собранность, энергичность.
В.к. Екатерина Павловна. 1815. Изабе.
Катенька – «Катишь, Като» - как ее звали в семье, - бралась за многое и многое успевала! Она читала по ночам, свечи в ее комнате не гасли до рассвета, но утром Цесаревна выходила к завтраку веселая и сияющая румянцем, ее огромные глаза сверкали, остроумная шутка всегда была готова сорваться с уст! Вместе с тем она была очень сдержанна и почтительна со старшими, и ее веселые и остроумные замечания всегда облекались в благопристойную форму. Обаятельная, ласковая умница, княжна живая, всегда веселая и веселящая других, производила на всех, кто видел ее, чарующее впечатление!
Талант «чаровать» она, несомненно, унаследовала от своей Бабушки, а умение обращаться с людьми, ум, обаяние, притягивает всегда сильнее, чем красота!
Флигель - адъютант императора Александра I, Александр Михайлович Данилевский писал о его любимой сестре так:
»Она принадлежала к весьма немногому числу тех особ, которые, будучи вознесены своим саном и рождением над прочими смертными, пренебрегают разговорами о мелочных и вседневных предметах и охотнее склоняют к предметам возвышенным».
Фрейлина же ее царственной невестки, императрицы Елизаветы Алексеевны, графиня Эдлинг, вспоминала: «Екатерина Павловна, сестра императора, впоследствии королева Вюртембергская, будь ее сердце, равным ее уму, могла бы очаровать всякого и господствовать над всем, что ее окружало. Прекрасная и свежая, как Геба, она умела и очаровательно улыбаться, и проникать в душу своим взором. Глаза ее искрились умом и веселостью, они вызывали доверие и завладевали оным. Естественная, одушевленная речь и здравая рассудительность, когда она не потемнялась излишними чувствами, сообщали ей своеобразную прелесть. В семействе ее обожали и она чувствовала, что, оставаясь в России, она могла играть самую блестящую роль!».
В этой фразе, очень тонкой, чувствуется, что графиня Эдлинг хорошо понимала блистательную индивидуальность и силу характера и ума Екатерины Павловны, и ту яркую, очень заметную роль, которую сестра императора играла при дворе. Лучше и точнее о ней нельзя было и сказать!
Лишь одно выражение настораживает: «сердце, не равное уму», то есть, не столь большое. Графиня Эдлинг могла писать так, потому, что знала о поощряемом Екатериной Павловной романе императора Александра с фрейлиной двора Марией Нарышкиной. Екатерина Павловна, будучи уже к тому времени сама замужем, часто предоставляла свои апартаменты влюбленным для тайных свиданий, о которых знал весь Двор и , конечно, императрица Елизавета Алексеевна, сильно переживавшая измену мужа!
Да могло ли понравиться ей, жене, то приувеличенное, экзальтированное внимание, которое император всегда оказывал любимой сестре, советуясь с ней по поводу и без повода?!
Решающее, иногда капризное слово в семейных спорах и советах всегда и во всем оставалось за «милой Като». Сказалась в оттенках этого отзыва, записанного через посредство фрейлины, и обычная женская ревность и некоторая доля ее вечной спутницы - зависти! Увы! Даже царственные сердца от нее не свободны!
Александр I, Владимир Боровиковский
Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны (1779-1826). Неизвестный русский художник начала XIX века.
Но брат и сестра отличались, несмотря ни на что, редкой преданностью друг другу. Александр тянулся к Екатерине, чувствууя ее незаурядность, теплоту, неподдельное к нему внимание, просто как к человеку. Они писали друг другу ежедневно, император гостил в Твери несколько раз, когда Екатерина Павловна, уже будучи Великой Княгиней Ольденбургской, супругой губернатора, (Тверской, Ярославской и Нижегородской губерний – автор.) приглашала брата в свой «Малый Тверской Эрмитаж», как шутливо называли тверичане дворец своей «августейшей« хозяйки.
Там же Император познакомился впервые с Н. М. Карамзиным и принял решение об отставке Михаила Сперанского. Ревнивая Катенька не потерпела усиливающегося внимания брата - императора к «господину реформатору» и побоялась, что его расширяющееся влияние может затмить ее собственное! Даже нежная любовь слепа! Впрочем, это только догадки и предположения, не подтвержденные документально.
Здесь, кстати, может возникнуть у читателя и вполне резонный вопрос: "Почему же такая незаурядная и умная девица, украшение любого трона, любой империи – судя по данным ей характеристикам - была столь «неблистательно», тихо выдана замуж? "
Это - сложная и очень интересная тема. Ни для кого не секрет, что дочери, племянницы и внучки дома Романовых всегда, в той или иной степени, являлись некоей «разменной монетой» в упрочении союэов между государствами, в решении споров, в достижении скрытых, но заветных целей, и браки таких особ, как правило, заключались более по политическим велениям, нежели по зову сердца. Так уж повелось с давних пор.
Вдовствующая государыня Мария Феодоровна мечтала для своей «Като» об австрийской короне и видела ее в своих снах императрицей Австрии, тем более, что две державы были давними союзниками!
Но мечты о браке – разделяемые и дочерью (Екатерина была очень честолюбива, как многие незурядные натуры) встретили в государе Александре Павловиче – обожающем сыне и брате - неслыханное доселе противодействие! Его не могла убедить ни мать, ни сестра, посылавшая любимцу – брату письмо за письмом, ни дипломатичный и мягкий князь Куракин, рисующий выгоды политическкого венценосного брака на все лады и во всех, самых ярких, красках!
Князь Куракин писал Марии Федоровне 3 июня 1807 года из Мемеля (Клайпеда):"Из немногих слов, сказанных государем, я вижу ясно, что он не находит предполагаемое положение приличным для ее высочества своей сестры. Он думает, что личность человека с которым ей предстоит соединиться, довольно неприятна, что человек этот никак не может ей понравиться и сделать ее счастливой…» И из другого письма князя Куракина, посланного императрице – матери, уже из Тильзита, где шли переговоры с Наполеоном, по поводу тройственного союза держав, "государь все – таки думает, что личность императора Франца не может понравиться и быть под пару великой княжне Екатерине. Государь описывает его как некрасивого, плешивого, тщедушного, без воли, лишенного всякой энергии духа и расслабленного телом и умом от всех тех несчастий, которые он испытал, трусливого до такой степени, что он боится ездить верхом в галоп и приказывает вести свою лошадь на поводу! Я не удержался при этом от смеха и воскликнул, что это вовсе не похоже на качества Великой княжны: она обладает умом и духом, соответствующими ее роду, имеет силу воли, она создана не для тесного круга, робость совершенно ей несвойственна. Смелость и совершенство, с которыми она ездит верхом, способны вызвать зависть даже в мужчинах!»
И далее форма письма становится непривычно резкой для опытного царедворца, но князь Куракин всего лишь передает слова Александра Первого:
«Государь не согласен со мной и в том, что этот брак может быть для нас полезен и в политическом отношении, что Ее Высочество Его сестра и Россия (так в тексте! – автор) ничего от этого не выиграют и что, наоборот, отношения, которые начнутся тогда между Россией и Австрией будут мешать нам выражать свое неудовольствие Австрией всякий раз, когда она поступит дурно, а так она часто поступала!» И матери – императрице и честолюбивой Катеньке под напором таких доводов пришлось отступить, хотя сестра писала Александру: "Вы говорите, что ему сорок лет – беда невелика. Вы говорите, что это жалкий муж для меня, - согласна. Но мне кажется, что царствующие особы, по – моему делятся на две категории – на людей порядочных, но ограниченных, умных, но отвратительных. Сделать выбор, кажется, не трудно: первые, конечно, предпочтительнее… Я прекрасно понимаю, что найду в нем не Адониса, а просто порядочного человека, этого достаточно для семейного счастья!»
Портрет Великой княжны Екатерины Павловны. Ф.- Г. Фюгер
Император, хорошо изучивший честолюбивый характер сестры, знавший богатство ее натуры, ее жажду широких возможностей для разносторонней деятельности, прекрасно понимал, что она, быть может, просто ослеплена блестящим поприщем, которое дает положение императрицы, но вовсе не представляет при этом, какова истинная жизнь при венском дворе! А ему самому достаточно было горестных воспоминаний о другой своей сестре, Палатине Венгерской, Александре Павловне. Князю Куракину было поручено в Вене деликатным образом произвести небольшое расследование обстоятельств частной жизни императора Франца – Иосифа, дважды вдовца.
И уже вскоре Куракин верноподданейше доводил до сведения государыни – матери следующее: «Приблизившись к императору Францу-Иосифу и увидев его, тщательно разузнав всё, что касается его качеств, привычек, образа жизни его с покойной императрицей Марией-Терезией и штатного содержания, ей ассигнованного, осмеливаюсь сказать откровенно Вашему Величеству, что это не есть партия, желательная для Великой Княжны Екатерины Павловны!»
Что это означало, остается только гадать… Видимо, Франц-Иосиф был скуп и не отличался слишком сдержанным поведением в отношении слуг и придворных. Екатерина Павловна, прекрасно воспитанная и привыкшая к благородному обращению, и впрямь «сбежала бы от него на третий день», как со смехом предрекал ее венценосный брат!
Делались осторожные «прощупывания» обстоятельств жизни других австрийских и немецких принцев - кандидатов в женихи Царственной сестры, но ни одного из них не сочли подходящим!
Император Франц-Иосиф Австрийский, тем временем, женился на принцессе Беатрисе Моденской и шестнадцать писем Марии Феодоровны к князю Александру Куракину, с подробными инструкциями и планами неудавшегося венского сватовства» были благополучно позабыты в архивах.
Княжне Екатерине шел двадцатый год, лета, по тем временам, немалые! Мать все чаще задумывалась о ее судьбе. И тут грянул гром.
Летом 1807 года, во время встречи в Тильзите, министр иностранных дел Франции «маленький дьявол» Тайлеран, по поручению своего воинственного императора намекнул его «царственному брату» Александру, что неплохо было бы закрепить государственный мирный союз, союзом брачным. Наполеон к тому времени решил развестись с Жозефиной, неспособной подарить ему наследника, и упрочить положение своей молодой империи каким-нибудь блистательным браком, узами родства со старинным царствующим семейством.
Больше всего, по его мнению, подходила для этой роли Россия!
Император Наполеон I Бонапарт
Царь, шокированный донельзя таким предложением, но понимавший, что нельзя в вопросах политической этики «рубить с плеча», не дал определенного ответа, сказав уклончиво, что судьбы дочерей решает, прежде всего их мать, Императрица Мария Феодоровна.
Графиня Шуазель – Гуфье, одна из приближенных ко двору, писала позже: "Александр был не прочь согласиться на этот брак, но встретил такую сильную оппозицию со стороны императрицы Марии Феодоровны и самой молодой великой княжны, что должен был им уступить. Они обе были женщины с характером. Наполеону пришлось первый раз со времени своего возвышения получить отказ. Эта была для него первая измена фортуны!"
В записках фрейлины М. С. Мухановой сказано о том, что Екатерина Павловна, узнав о предложении Наполеона, резко заявила: "Я скорее выйду замуж за последнего русского истопника, чем за этого корсиканца!"
Гордая княжна Романова не простила Наполеону его поведения в побежденной им Пруссии, когда он оскорбил глубоко уважаемую и любимую ею королеву Луизу, грубо обвинив ту в развязывании войны с Францией! Да и как могла женщина, привыкшая всегда и во всем быть первой, встать на место изгнанной, но не забытой Жозефины, той, что всегда занимала в сердце Бонапарта слишком большое пространство!
Ведь кроме власти и блеска хотелось Екатерине Павловне, конечно же, хоть малой толики любви!
Отказ был проглочен французским послом, маркизом Коленкуром на фоне пышных любезностей и веселой кадрили - на одном из придворных балов.
К княжне же Екатерине спешно, почти сразу, прибыли сваты и послы Принца Ольденбургского, она приняла предложение тоже - почти сразу, хотя многие говорили, что принц - родственник ей вовсе не пара: «некрасив, худ, весь в прыщах и говорит невнятно».
Portrait of Prince Georgy Petrovich Oldenburgsky, О.А.Кипренский
Графиня Эдлинг, знакомая нам фрейлина, писала:
«Этот брак всех удивил. По родству он противоречил уставам церкви, так как они были между собой двоюродные. Наружность герцога не представляла из себя ничего привлекательного, но он был честный человек в полном смысле слова. Екатерина Павловна имела благоразумие удовольствоваться им, и по природной своей живости скоро привязалась к мужу со всем пылом страсти». Посланник Сардинии в России Жозеф де Местр сделал более тонкое замечание о сути этого брака»: "Он неравный, но тем не менее, благоразумный и достойный Великой княгини. Во – первых, всякая принцесса, семейство которой пользуется страшной дружбой Наполеона, (как видим, «корсиканцу» никто не доверял! – автор.) поступает весьма дельно, выходя замуж даже несколько скромнее, чем имела бы право ожидать. Ведь кто может поручиться за всё, что может он (т.е. Наполеон - автор) забрать в свою чудную голову… Первое ее желание заключается в том, чтобы не оставлять своей семьи и милой ей России, ибо принц поселяется здесь и можно представить, какая блестящая судьба ожидает его!" (Жозеф де Местр – Письма кавалеру Росси.) Судьба поистинне была блестяща – губернатор трех лучших российских областей, почти министр!
Принц Ольденбургский отвечал за состояние речных и сухопутных дорог в России, возглавлял Ведомство путей сообщения. Надо сказать, с обязанностями справлялся хорошо, служа новому Отечеству с рвением и усердно!
Георг Ольденбургский со своим братом August_Oldenburg в 1790 году
Одного только приданного было дано за великою княжной 2 млн. 600 тысяч. Ежегодная рента Великой Княгини составляла 200 тысяч рублей из обычного миллиона, а ее супругу выплачивали 100 тысяч. Это, не считая полностью меблированных дворцов в Петербурге и Твери. Тверской дворец для сестры Императора строил талантливый архитектор Карло Росси, проживший потом в Твери до 1816 года, окруженный заботливым, благожелательным вниманием Княгини. (Он был назначен главным архитектором города и много сделал для его благоустройства. Но петербургская, всемирная слава Карло Росси была еще впереди!)
Екатерина Павловна была обручена с Принцем Георгом Ольденбургским в январе 1809 года.
18 апреля 1809 года состоялась пышная свадьба. Медовый месяц и все лето молодые супруги прожили в Павловске, где их резиденцией был Константиновский дворец.
1799. Константиновский дворец, В.Садовников.
В августе 1809 года отправились в Тверь водным путем, через Шлиссельбург и Ладогу – принц Георг, попутно с приятным путешествием, совершал и первую свою инспекторскую поездку. А летом 1810 года, тоже в августе, августейшая губернаторская чета снова прибыла в Павловск, и здесь, 18 августа 1810 года, во дворце своей матери – императрицы, Великая княгиня Екатерина родила первенца: Фридриха – Павла – Александра, герцога Ольденбургского. Маленького наследника титула крестили по лютеранскому обряду, с согласия православной матери.
Тверской императорский дворец. Вид со стороны Волги. Рисунок из собрания ТГОМ
О семейной жизни Екатерины Павловны и Принца Георга можно сказать в двух словах: они были счастливы. Проникнувшись к мужу чувством страстной привязанности и уважения, Екатерина Павловна не оставляла его почти никогда, усердно помогала в работе, разбирала бумаги, сопровождала во всех поездках, осматривала с ним вместе сложные инженерные сооружения: каналы, ирригационные системы, читала путанные ведомственные доклады.
Секретарь Принца Ф. П. Лубяновский вспоминал: "Всего приятнее было то, что великая княгиня редкий день не входила в кабинет к принцу при мне и не удостаивала меня разговором с нею. Богатый возвышенный и быстрый, блистательный и острый ум изливался из уст Ее Высочества с чарующей силой приятности ее речи. С большим интересом она расспрашивала и хотела иметь самые подробные сведения о лицах, но не прошедшего века, а современных. Замечания ее всегда были кратки, глубоки, решительны, часто нелецеприятны. Когда супруг ее, Принц Георг, уставал от обилия бумаг и дел, и приходил в раздраженное состояние духа, он, бывало, кричал громко в соседнюю комнату (личный кабинет Екатерины Павловны): "Катенька! Она неизменно отвечала ему: "Я здесь, Жорж" и своим приветливым и веселым голосом снимала и напряжение и раздражение мужа. Он успокаивался, и работа продолжалась."
Портрет Великой княгини и герцогини Ольденбургской Екатерины Павловны. А.-Ф. Ризенер
В редкие свободные минуты супруги совершали прогулки по парку или работали над книгой стихотворений принца Георга - принц усердно редактировал рукопись, а Екатерина Павловна украшала миниатюрную книжечку-блокнот своими прелестными карандашными рисунками. Придворная, светская жизнь в Путевом дворце текла по строгому распорядку - не было никаких скидок на то, что это - не императорский Двор. Своим чередом устраивались балы и праздничные ужины, при встречах и прощаниях гостей любого ранга давались аудиенции, отмечались все церковные праздники и даты тезоименитства царствующего Российского Императорского дома. Екатерина Павловна прилагала все усилия к тому, чтобы создать в своей «любезной сердцу, милой Твери» настоящий «кусочек Петербурга». При всем том, что она являлась высокорожденной особой, членом императорской семьи, в ней не было и капли высокомерия. Вся губерния, от мала до велика, и соседние с нею территории, обожали свою губернаторшу, а слава о пикниках для детей мелкопоместных дворян, чиновников, публичной библиотеке, литературных вечерах во дворце губернатора прокатилась по всей России!
А потом настал грозный 1812 год. Он припас для Екатерины Павловны немало тяжелых испытаний. Она организовывала вместе с мужем больницы и госпитали, всемерно поддерживая брата в идее создания народного ополчения. Ведь не так просто было России собрать войско против 600-тысячной армии Наполеона! Великая Княгиня основала (в середине июля 1812 года) Егерский батальон, носящий ее имя, из крестьян своих удельных имений. На него она потратила 500 тысяч рублей золотом из своего личного состояния. Батальон сражался храбро, потеряв в первые же месяцы более трехсот солдат. Всех раненных и семьи погибших Екатерина Павловна обеспечила после войны пожизненной пенсией. Детей-сирот за ее счет отдали в учебные заведения. После увольнения от службы солдаты получали право не платить княгине оброка, это было весьма существенным послаблением в то время. Питание и обмундирование закупалось полностью на средства княгини. Она же содержала лазарет и батальонного священника. Командовал батальоном из четырех рот князь Александр Оболенский, человек, которого княгиня знала едва ли не с детства и доверяла ему безгранично. Она была очень горда тем, что на меховых киверах ее солдат вышит рядом с императорским ее собственный вензель - серебрянные буквы: «Е. П». Князю Оболенскому она как то шутя призналась: "Жалею, что не родилась мужчиною, я и сама бы надела кивер!"
Брату - императору она писала ежедневно, хорошо зная, как тяжка его моральная ноша, и как часто он бывает одинок на своем пути. Не сговариваясь, она и императрица Елизавета Алексеевна, обычно прохладно относящиеся друг к другу, принялись упрашивать государя не принимать на себя командование армией на первых порах. Именно их «стараниями» на должность командующего был назначен Михаил Кутузов. Удивительно, что всю свою живую, кипучую деятельность - основание батальона, инспекцию госпиталей, создание и формирование ополчения, Екатерина Павловна развернула накануне рождения второго ребенка. 26 августа 1812 года родился ее младший сын Петр.
Екатерина Павловна очень тяжело пережила весть о пожаре в столь любимой ею Москве, об отступлении русской армии. А тут еще принц Георг, верный своему долгу, во время посещения госпиталя, и особенно придирчивого осмотра отделения тяжело раненных, простудился и проболев несколько недель скончался на руках Екатерины Павловны в ночь с 14 на 15 декабря 1812 года, не приходя в сознание. Доктора поделать ничего не смогли. Его смерть была для Екатерины Павловны страшным горем. «Я потеряла с ним все!» - писала она брату.
В январе 1813 года, как только стало возможным, она сопроводила останки мужа в Петербург, похоронила их, а после заперлась и неделями не выходила из комнат, не желая никого видеть. Горничные, входя в комнату, часто находили ее в бессознательном состоянии на полу. Ее мучали судороги, стало болеть сердце, расшатались зубы.
Семья и друзья (особенно Н. М. Карамзин, исключительно преданный ей) тревожились за ее рассудок и состояние здоровья, она же тихо улыбаясь говорила, что ей ничего теперь не нужно. После очередной тихой и настойчивой беседы с братом и матерью, она вяло согласилась на настояния близких отправиться на лечение в Европу. Выехала она из Петербурга в марте 1813 года вместе со старшим сыном Александром. Младший, Петр, остался при бабушке Марии.
Провела Екатерина Павловна в путешествии по Европе почти три года, составя для себя поразительный режим дня, которому удивлялись все, кто ее знал: спала на маленьком, жестком диванчике, много работала, читала, писала, играла с сыном. Ложилась за полночь, вставала в пять утра. Она сознательно изматывала себя, чтобы не иметь возможности помнить прошлое, погружаться в горе. Екатерина Павловна объехала пол-Европы, написала сотни писем матери, брату и генералу – инженеру Ф. П. Сент – Деволону, возглавившему после смерти ее супруга ведомство путей сообщения.
В этих ярких и очень интересных письмах она описывала свои путевые впечатления, рассказывала о встречах и прочитанных книгах, о том, как растет ее сын. Вспоминала мужа и тихую, милую сердцу Тверь. Времена счастья, казалось ей, уже никогда не вернутся!
Но... человек предполагает, а Бог - располагает... Великая княгиня, даже в своем простом шелковом черном платье и траурных плерезах (нашивки на рукавах), не могла не нравиться. Жена русского посла в Лондоне, Дарья Христофоровна Ливен вспоминала о ней : «Мне никогда не приходилось встречать женщины, которая бы до такой степени была одержима потребностью двигаться, действовать, говорить, играть роль и затмевать других. У нее были обворожительные глаза и манеры, уверенная поступь, гордая, но грациозная осанка. Хотя черты ее лица не были классически правильны, но поразительно свежий цвет лица, блестящие карие глаза и великолепные волосы пленяли всех.
Великая княгиня Екатерина Павловна
Воспитанная в большой школе (графиня имела ввиду жизнь среди самых высоких особ и самых элегантных обычаев - автор) она прекрасно знала все правила приличия и была одарена самыми возвышенными чувствами. Говорила она кратко, но красноречиво, ее тон всегда был повелительным»
Екатерина Павловна, пленительная, резкая и пленяющая, так поразила англичан, что сам регент, принц Уильям Кларенский, известный своею более чем распутною жизнью (от одной из актрис британского Королевского театра, Доры Иордан, у него было 10 детей, от несчетных любовниц – итого более! - автор) просил ее руки, сделав предложение в резкой форме, присущей, скорее моряку, чем принцу!
Екатерина Павловна была в шоке, и ее замешательство принц – регент чуть было не принял за согласие! «Масла в огонь» добавил и его брат, принц Август Суссекский, написавший Екатерине Павловне неловкое письмо с объяснением в любви и предложением руки и сердца!
Гордая герцогиня царской крови, вдова и мать двоих маленьких детей вовсе вспылила, впала в негодование, и наотрез отказалась принимать столь странных коронованных особ у себя в гостевой резеденции!
Не помогали ни уговоры русского посла Ливена, ни приезд брата Александра, который, конечно, был возмущен поведением королевских отпрысков и вроде бы и не старался особо ничем сгладить вспыльчивость любимой сестры!
Дипломатический корпус обеих дворов лишь бесстрастно констатировал, что отношения между Британским королевством и Россией стали еще более неуклюже чопорными и холодными, нежели были до этого. Лишний раз история позволяет при детальном ее изучении убедиться, что многое в ней зависит всего лишь от страстей и эмоций человеческих.
Герцогиня Екатерина Павловна Ольденбургская пережила в Англии немало неприятных минут, но там же она обрела внезапную надежду на счастье. Она стала как бы невестой принца Вильгельма Вюртемберского, человека сложной и тяжелой судьбы, с неровным и несколько странным характером. В шестнадцатилетнем возрасте его женили на принцессе Каролине Августе Баварской, но уже в 1808 году, вскоре после пышной свадьбы супруги разъехались, чтобы никогда не встречаться. Брак был сугубо «династический» – неудачный, несчастливый.
Наследный принц Вильгельм Вюртенбергский
Принцесса Каролина Августа фон Виттельсбах (1792-1873), четвертая дочь первого короля Баварии Максимилиана I (1756-1825)
Приехав в Лондон в свите Александра Первого, принц Вильгельм Вюртембергский – одинокий, неприкаянный, не слишком счастливый, не мог не попасть под обаяние своей двоюродной сестры. Он был согрет теплом ее внимания, ответил взаимностью. Она была более счастливой, более сильной в его глазах, он нуждался в ней. Очень тепло отнесся к ее сыну. Она оценила его внимание, они очень сдружились и вскоре принц Вильгельм сделал ей предложение. Она его приняла. В ноябре 1815 года она возвратилась в Петербург - после почти трех лет отсутствия. Вскоре туда приехал и принц Вильгельм. Он получил развод с Принцессой Баварской, и был свободен.
9 января 1816 года было объявлено о помолвке ее Высочества Герцогини Ольденбургской Екатерины и Принца Вильгельма Вюртембергского. После замужества – свадьба состоялась 24 января 1816 года - она стала наследной принцессой Вюртембергской. Началась новая страница в ее жизни длиною всего в два года!
В середине апреля 1816 года супруги прибыли в Штутгардт. Вместе с Екатериной Павловной приехали и ее дети от первого брака, наследники герцогской фамилии Ольденбургов. Отчим и слышать не хотел, о том, чтобы они росли и воспитывались вдали от матери!
Двор наследной принцессы в Штутгардте был невелик: бонна для сыновей, камер – фрейлина, ее бывшая учительница – англичанка мисс Друст, камердинер покойного супруга, и секретарь принца Ольденбургского господин фон Бушман, который великолепно знал русский вел переписку от имени Екатерины Павловны и воспитывал ее сыновей. Она так не хотела, чтобы они забыли русские слова и русские книги!
Neues Schloss Штутгарт MIT Anlagen
Пришлось Екатерине Павловне на новом месте и в новой роли принцессы на первых порах очень трудно. Надо было ладить со свекром, у которого был очень трудный характер, да и экономическое положение Вюртембергского королевства было из рук вон плохим: от неурожая на маленькую, разоренную войной страну надвигался голод. Будущая королева не умела падать духом и опускать руки. Через полторы недели грозный и угрюмый свекор души не чаял в румяной черноволосой, улыбчивой невестке с звездными глазами, а она, казалось, успевала побывать одновременно в десяти местах маленького королевства, без устали принимая сановников, читая доклады, основывая приюты, и работные дома, швейные и прядильные мастерские, ремесленные училища для мальчиков и пансионы для девочек. Ее девизами были две фразы: "Каждый гражданин должен помочь своему собрату, когда жизнь полна бедствий" и «Доставлять работу, важнее, чем подавать милостыню» .
Занята она была до позднего вечера и лишь закатом солнца могла любоваться несколько минут в день из окон своего замка Бельвю, который подарил ей ко дню именин свекор, король Фридрих. Она очень любила эти красивые места и открывающийся из окон замка вид на гору Ротенберг. Как то она тихо сказала мужу, что хотела бы быть там похороненной. Он был несказанно удивлен такой грустной фантазией, но обещал «красавице Кати» исполнить ее «каприз». Если б он знал, как скоро ему придется делать это!
30 октября 1816 года, после смерти отца, принц Вильгельм стал королем и отцом одновременно. Закрыв глаза умершему свекру, преданно ухаживающая за ним Екатерина Павловна едва успела вернуться к себе в Бельвю, как начались роды. Смерть и жизнь всегда идут рука об руку.
На следующие утро вюртембергцы ликовали по поводу родения крошечной принцессы Марии – Фредерики и поминали заупокойною службой старого короля. Вюртемберг зажил скромной, но насыщенной жизнью. Исключены были ненужная пышность приемов и роскошные балы и парады. Все силы были брошены на устранение последствий неурожая, восстановление разрушенного войной сельского хозяйства, открытие ремесленных мастерских и благотворительных обществ!
Екатерина Павловна на свои средства выписывала из разных стран лучшие семена, самые совершенные машины, учредила премии за технические изобретения, за работы по улучшению почв, за разведение лесов и садов. Она открыла на свои деньги Училище для образования сельских хозяйств, где получали образование дети из бедных семей. Титанические усилия Екатерины Павловны и всех, кто ее поддерживал и помогал ей – ученых, агрономов, садоводов, простых крестьян, вскоре дали плоды – лето 1817 года выдалось очень урожайным. Угроза голода отступила, а Екатерина Павловна с удвоенной энергией взялась за осуществление нового замысла – создание в Вюртемберге учебного заведения по образцу знаменитого Смольного института в России –наследственное увлечение дам из русского императорского дома!
Екатерина Павловна хотела дать девушкам по возможности истинное, глубокое, разностороннее образование. Все первоначальные траты она опять взяла на себя. Стать первыми воспитанницами Королевского института пожелали около двухсот девушек. Открытие заведения состоялось 17 августа 1818 года. Екатерина Павловна произнесла приветственную речь, которую написала сама: "Нрасвтвенная сила – это единственная опора женщины, а облогороженный образованием ее характер – лучшее приданное для жизни в обоих мирах – и в настоящем и в будущем." Ректор института и попечительский комитет просили королеву Екатерину дать разрешение назвать институт ее именем, но она резко, в несвойственной ей манере, отказала: "Имя найдется со временем. Я не придаю важного значения моему имени. Я еще недавно в этой стране, а завоевать доверие здесь очень трудно!"
Katharina Pawlowna Württemberg
König Wilhelm I. von Württemberg (1816 - 1864)
Скромная и строгая к себе, королева и не подозревала, что завоевала и любовь, и доверие и благодарную память вюртембергцев на столетия вперед! За те месяцы, что оставалось ей прожить на земле, Екатерина регулярно посещала институт, входила во все его нужды, знала поименно всех воспитанниц, их успехи и неудачи. Приехавшей к ней в гости в октябре 1818 года императрице – матери Марии Феодоровне, она с гордостью показывала свое детище.
Среди неустанных забот и хлопот Екатерина Павловна подарила Вюртембергскому королевству еще одну крошку - принцессу Софию – Фредерику. – в июне 1818 года.
Екатерина Павловна терпеть не могла праздного бездействия, ее блестящий, острый ум все время требовал пищи, а впечатлительная, горячая сострадательная душа - действий и впечатлений, их новизны. Она рисовала и гравировала, переводила и читала по ночам, вела оживленную переписку со всеми своими друзьями в России. С увлечением, с карандашом в руке, читала «Историю Росии « Н.М.Карамзина», неустанно колесила по Вюртембергу, изучая традиции нравы, обычаи и культуру своего народа. "Я должна дорожить временем. Конец может наступить в любой момент, и потому мне не следует откладывать то, что еще можно сделать !" – часто повторяла она, словно предчувствуя что –то.
В начале нового 1819 года эти предчувствия оправдались. Она почувствовала легкое нездоровье вечером, 6 января 1819 года, простудившись во время одного из выездов. Началась легкая лихорадка, врачи уложили ее в постель. Седьмого января на лице и теле появилась легкая сыпь. Медики не придали этому значения, тогда не знали об опасности рожистого воспаления, а это было именно оно. Восьмого января, ближе к полуночи королева уже бредила, потом потеряла сознание от высокой температуры: воспаление распостранилось на мозг. Утром 9 января 1819 года ее не стало.
Описывать горе семьи и горожан, и подданных маленького «виноградного « Вюртемберга, бессмысленно. Жители отказывались верить в смерть Ее Величества, по углам шептали, что королева была кем –то опоена отравой. Но кем? У доброй, энергичной, лучезарной Екатерины не было врагов в королевстве. Свои честолюбивые амбиции она полностью удовлетворила, став королевой, пусть и маленького, но процветающего ее трудами и усилиями супруга, государства. Ее энергии и жажде деятельности нашлось применение – яркое и плодотворное. Она была счастлива, окружена растущими детьми, любящим мужем… Трудно как-то комментировать время от времени возникающие слухи об отравлении Екатерины Павловны.
Как и горе и отчаянье короля, который всю ночь просидел около ее постели, гладя ее лицо и руки и ожидая, когда она откроет глаза.
Как и глухой, хриплый крик императрицы Марии Феодоровны при получении ею внезапного известия о смерти дочери:«Нет, это не правда, Като не умерла, этого не может быть, это ложь!!!
Мария Феодоровна рыдая безудержно, протягивала сыну - императору листок письма, которое она получила от Екатерины Павловны всего за день до ее смерти - почтовые кареты ехали медленнее фельдегерских рысаков, увы!!
Бледный Александр молчал, не в силах ничего возразить. Плечи его тряслись от беззвучных рыданий. Супруга цесаревича Николая Павловича, Александра Федоровна, прожив в России двадцать пять лет, похоронив мужа-императора и нескольких своих детей, на старости лет не могла без слез вспоминать тот день, когда им сообщили о смерти Екатерины Павловны - так потрясла ее сила горя императрицы-матери, потерявшей на чужбине трех своих дочерей, а в России – мужа-императора. Вся сила копившегося годами горя, отчаяния, вырвалась в этом трагическом крике:»Нет, это неправда, Като не умерла, это ложь, ложь…!»
Но Като больше не было на свете. Задрапированный в черное Штутгардт прощался со своей любимицей. Люди толпами шли в главный собор города, поклониться ее праху. А через два года, согласно завещанию - просьбе умершей королевы, на вершине горы Ротенберг, итальянцем Франческо Салуччи, вызванным по спецальному приглашению из Италии королем Вильгельмом, была выстроена православная церковь и прах Королевы Екатерины навеки упокоился там. Краткая страница ее жизни в Вюртемберге закончилась. Предчувствия оправдались. Душа, растворившись в пламени заката, могла каждый день любоваться на окна замка Бельвю, на тенистые берега Неккара, реки, которую она так любила.
Там, в тени деревьев, часто бродили ее маленькие, осиротевшие дети, об руку с отцом. Ее жизнь на земле – окончилась. Их - только начиналась. Как она прошла, как сложилась? Интересно, деятельно, бурно, трагически - под стать жизни их великолепной матери – блистательной внучки, Великой Екатерины.
Но это уже – тема других статей, других длинных биографических историй рода Романовых.
Комментариев нет:
Отправить комментарий